Лекция 7 Манипуляция как вид межличностного взаимодействия

 

1 Понятие манипуляции в психологической науке

2 Основные признаки манипуляции

3 Предпосылки манипуляции как способа психологического воздействия

4 Психологические причины манипуляции

5 Техники защиты от манипуляций

 

7.1 Понятие манипуляции в психологической науке

В работе Е.Л. Доценко (2009) указано, что термин «манипуляция» произошел от латинского Manipulus, которое имело два значения:

а) пригоршня, горсть (manus — рука + pie — наполнять);

б) маленькая группа, кучка, горсточка.

Во втором значении это слово, в частности, обозначало небольшой отряд воинов (около 120 человек) в римском войске. В Оксфордском словаре английского языка манипуляция (manipulation) в самом общем значении определена как обращение с объектами со специальным намерением, особенной целью, как ручное управление, как движения, производимые руками, ручные действия. В таком значении данный термин употребляется, например, в медицине (освидетельствование, осмотр некой части тела с помощью рук или лечебные процедуры), в технике (машина-манипулятор) и др. Позже этим термином стали обозначать более широкий круг явлений в политике, в общественной жизни.

В психологии манипуляция стала рассматриваться в контексте межличностного взаимодействия как способ влияния одного человека на другого (или на других).

В настоящее время существует много (более 20) различных определений данного понятия, в которых выделены те или иные сущностные признаки манипуляции. Обобщив определения, Е.Л. Доценко предложил пять групп признаков, в каждой из которых выделен обобщенный критерий, претендующий на то, чтобы войти в определение манипуляции: 1) родовой признак – психологическое воздействие, 2) отношение манипулятора к другому как средству достижения собственных целей, 3) стремление получить односторонний выигрыш, 4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности), 5) использование слабостей другого.

С учетом данных критериев автор дал следующее определение манипуляции: это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями.

При попытке выделить критерии манипуляции очень сложно обойтись без нравственно-этических категорий, поскольку в житейском контексте психология и нравственность практически неразделимы. Так, например, подбирая метафоры к понятию «манипуляция», часто говорят о стремлении «прибрать к рукам», «заарканить», «одурманить», «пригвоздить», «поймать на крючок» при сохранении иллюзии самостоятельности решений и действий адресата воздействия. После общения с манипулятором у человека остается чувство, что его «оболванили», что он «сам не свой» или «как выжатый лимон».

Метафоры же личного влияния будут другими – это способность «притягивать как магнит», «завораживать», «вдохновлять на подвиг», «давать импульс к прозрению», «способствовать перерождению», «пробуждать ото сна». Как видим, во всех случаях использования метафор присутствуют категории: «хорошее–плохое», «позитивное–негативное». Этический компонент помогает нам отличить манипулятивное общение от неманипулятивного.

По мнению В.Н. Куницыной (2001), принципиальное различие между манипулятивным воздействием и личным влиянием заключено в следующих трех критериях.

Манипулирующее воздействие

Личное влияние

1) Скрытность намерений (использование другого как средства достижения собственных целей);

2) Стремление подчинить другого своей воле;

3) Разрушающий эффект воздействия на личность адресата и опосредованно – на личность манипулятора.

1) Искренность и открытость чувств, эмоций, намерений и мотивов человека, оказывающего влияние;

2) Наличие в акте влияния собственной доброй воли и личных интересов людей;

3) Рразвивающий эффект воздействия (в первую очередь, на личность адресата воздействия).

У Э. Шострома (2008), считавшего манипулирование злом и основным бедствием современного человека, в последнее время появляется все больше сторонников. Разрушительный эффект манипуляции Е.Л. Доценко видит, например, в расщеплении личности адресата, ее невротизации, повышении «роботообразности», податливости к внешнему влиянию.

Манипуляцию как преднамеренное и скрытое побуждение другого человека к переживанию определенных состояний, принятию решений и выполнению действий, необходимых для достижения инициатором своих целей определяет Е.В. Сидоренко (2004).

Под манипуляцией мы будем понимать такое скрытое психологическое воздействие, которое ведет к возникновению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями, и, следовательно, указывает на использование другого как средства достижения собственных целей, что оказывает разрушающий эффект на личность манипулятора и его адресата.

7.2 Основные признаки манипуляции

В литературе достаточно подробно и содержательно представлены признаки манипулятора как личности и его манипулятивного поведения.

Так, Е.Л. Доценко на основе анализа ряда работ выделил следующие признаки:

1. Тайный характер манипулятивного влияния обеспечивается многовекторностью воздействия – решением сразу нескольких подзадач. Например, отвлечение внимания адресата, ограничение внимания на требуемом содержании, снижение критичности адресата, повышение собственного ранга в его глазах, изоляция адресата от других людей и т. п.

2. Для оказания психологического давления используются адекватные целям приемы воздействия: перехват инициативы, введение своей темы, сокращение времени для принятия решения, рекламирование себя или намек на широкие связи и возможности, апелляция к присутствующим и т.д.

3. Проникновение в психическую сферу адресата происходит через психический автоматизм – структурно-динамическое образование, актуализация которого с высокой вероятностью приводит к стандартному результату. «Струнами души» может оказаться любой значимый мотив: переживание из-за невысокого роста, полноты, болезни, гордость за собственное происхождение, нетерпимость к какому-то типу людей, любопытство, хобби и т. д. Играя на различных интересах и потребностях адресата и одновременно на его опасениях, несвободе, нерасторопности, манипулятор может довольно длительное время удерживать адресата в пределах своих возможностей и влиять на него.

4. Эксплуатация личностных качеств адресата представляет собой имитацию процесса принятия решения им самим. Первый шаг – создание (или актуализация) состояния конкуренции мотивов. Актуализировать можно лишь то, что уже имеется во внутреннем мире человека. Второй шаг – изменение побудительной силы конкурирующих мотивов (изменение ценности одного из них, изменение цены достижения, управление оценкой вероятности достижения целей и т. п.). Чем большим количеством стереотипов обременено сознание человека, тем легче манипулятору достичь своей цели, поскольку он играет на несвободе личности.

Какие признаки позволяют определить, манипулирует вами партнер в корыстных целях или просто не умеет общаться? Как распознать «профессионального» манипулятора?

1. Манипулятор всегда будет стремиться овладеть волей партнера, поставить его в подчиненное, зависимое положение. Эту зависимость он будет черпать в слабостях, страхах, в любых желаниях, от которых человек не свободен (желание денег, власти, славы, признания, любви).

2. Отличительный признак манипулятора – обман, лицемерие в его поведении: заискивание, стремление угодить, либо неотвязность и прилипчивость, либо ощущение, что он чего-то не договаривает и «темнит».

3. Манипулятор всегда призывает не к объединению, а к отъединению. Он будет убеждать в необходимости борьбы «за место под солнцем» («количество мест очень ограничено»), в необходимости занятия позиции силы – «чем больше твоя сила и способность контролировать других, тем выше ты поднимаешься как хозяин положения».

Манипулятора можно распознать по методам воздействия.

1. Недовольное молчание. Например, коллега по работе что-то хочет от вас. Он делает недовольный вид и при этом не разговаривает с вами.

2. Заболтать собеседника. Когда манипулятор обещал другому что-либо сделать, но забыл или нет на это времени, он будет «заговаривать» собеседника, не оставив ему время на раздумье.

3. Играть на чужой неуверенности. Такой способ распространен у конкурентов, которые хотят загнать своих соперников в угол.

4. Создание конфликта. Обиды и слезы являются лучшим орудием манипуляции.

5. Внимательность к собеседнику. Манипулятор будет постоянно уделять внимание человеку и заботиться о нем, понимая, что тот обязательно ответит тем же, и более того, в качестве благодарности сделает все, что ни попросишь.

6. Срочность. Когда нужно заставить человека что-то сделать, манипулятор необоснованно ссылается на срочность вопроса.

7. Манипулятор стремится сделать свое мнение авторитетным, ссылаясь на несуществующие связи с влиятельными людьми, образованность и т.д.

8. Обман. Если врать правдоподобно, и при этом быть уверенным, что собеседник не сможет проверить услышанное, то можно тонко управлять человеком, извлекая из этого собственную выгоду.

9. Многократное повторение одного и того же, которое откладывается в нашем сознании. И рано или поздно мы откликаемся на навязчиво предложенную вещь или действие.

10. Подкуп. Если человеку предложить то, от чего он никогда не откажется, то его мнение может легко поменяться в ту сторону, в которую нужно манипулятору.

11. Шантаж с угрозами. Напуганный человек не будет спорить, а будет делать то, что нужно.

В современном информационном обществе получили наибольшее распространение следующие манипуляции с информацией:

– искажение информации, которое варьирует от откровенной лжи до частичных деформаций, таких как подтасовка фактов или смещение по семантическому полю понятия, когда, скажем, борьба за права какого-либо меньшинства подается как борьба против интересов большинства.

– утаивание – сокрытие определенных тем.

– способ подачи информации нередко играет решающую роль в том, чтобы сообщаемое содержание было воспринято необходимым его отправителю образом. Например, отправка руководителю курсовой работы в сыром и/или несистематизированном виде создает иллюзию, что студент выполняет данный вид учебной работы, но у него, может, не очень получается.

– Немалую роль играет момент подачи информации. Самый известный прием – предъявление информации в наиболее (наименее) удобное для адресата время.

Манипулятор – это многогранная личность с антагонистическими противоположностями в душе. Он не доверяет никому – ни себе, ни другим, делит людей на две большие категории: те, кого контролируют, и те, кто контролирует. Но внешне сохраняет спокойствие для того, чтобы скрыть свои планы. Разыгрывает роли, всеми силами стремится произвести впечатление. Чувств не испытывает, а старательно подбирает и выражает их в зависимости от обстоятельств. У него «туннельное видение», то есть видит и слышит лишь то, что хочет видеть и слышать.

Таким образом, манипуляции очень разнообразны по своим проявлениям, их бывает сложно отличить от проявлений личного влияния человека на адресата. Важный критерий различения: нравственный, а также субъективные ощущения и переживания того, кем манипулируют.

7.3. Предпосылки манипуляции как способа психологического воздействия

В своей монографии Е.Л. Доценко указывает на то, что стремление к манипулятивному поведению обусловлено прежде всего культурными предпосылками.

1. Содержание различных мифов свидетельствует о том, что хитрости, уловки, интриги – весьма почитаемые и достойные богов поступки, о чем свидетельствуют эти предания. По-видимому, не случайно, что с самого начала способность к хитрости и уловкам была сопряжена с умом и владением совершенными навыками. Так, Прометей, убеждавший титанов применять в борьбе с Зевсом не только грубую силу, но также ум и хитрость, был весьма искусен в ремеслах, которым, нарушая запрет хозяина Олимпа, обучал людей.

2. Сказки всех народов также в качестве основных элементов интриги часто используют ложь, хитрости, ловушки: Колобок был обманным путем съеден, Лиса трижды выманивала из избы Петушка, пока не унесла с собой. По крайней мере очевидно, что мифологический и сказочный культурный фон не только характеризуется благосклонным отношением к уловкам и хитростям, но даже возводит их в ранг поощряемых действий. Иногда тому есть веская причина: манипуляция все же предпочтительнее, чем физическая расправа или прямое принуждение. Но главной ценностью оказывается выигрыш, победа, ради которых все эти хитрости изобретаются.

3. Литература. Рассказ для детей Льва Толстого «Косточка». «Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу. За обедом отец и говорит: «А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?» Все сказали: «Нет». Ваня покраснел как рак, и сказал тоже: «Нет, я не ел». Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь». Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко». И все засмеялись, а Ваня заплакал».

Итак, мы обнаруживаем два важных «культурных приобретения» – борьба как ценность и хитрость как образец одного из возможных средств ее ведения. Вместо хитрости можно поставить манипуляцию – суть от этого не изменится. Неявный лозунг «Хитрить можно, хитрить нужно, хитрить – значит выиграть!» людьми не только принимается, но и активно используется, доводится до автоматизма, до привычки, проникает в самые глубокие смысловые основания личности, откуда затем с большим трудом может быть замещен другими ценностями.

4. Условия развития человека в онтогенезе. Установки на применение хитрости и уловок в межличностных отношениях формируются у человека уже в раннем возрасте, когда накапливается опыт управления взрослыми Плач младенца как просьба о помощи – один из самых ярких примеров таких средств управления. С первых мгновений жизни мама и другие взрослые выступают по отношению к беспомощному ребенку в инструментальной функции – выполняют роль средства удовлетворения его потребностей. Глубокая смысловая фиксация такого типа отношений с другими людьми способна при последующей актуализации стать мощным эмоциональным обоснованием стремления помыкать и прибирать к рукам, то есть манипулировать. Общую установку взрослых относительно поведения ребенка можно было бы выразить девизом «Хорошее поведение то, которое предсказуемо». Разумеется, то, что делают взрослые с детьми, дети начинают делать и со взрослыми – а именно: стабилизируют их поведение, делают его предсказуемым, а следовательно, и управляемым. Все происходит в полном соответствии с известной формулой Л.С. Выготского: сначала взрослые воздействуют на ребенка, затем он эти же приемы использует для воздействия на других, а затем и для воздействия на себя, как на другого. Вместе с тем, по крайней мере часть приемов изобретаются самостоятельно. По-видимому, независимое от других людей изобретение манипулятивных приемов – еще один фактор, участвующий в онтогенезе манипулятивности.

Среди индивидуальных источников манипуляции можно указать на внутриличностную нецелостность. Отсутствие собственного центра – самости – или его игнорирование, с одной стороны, вынуждает человека подчиняться своим частностям (продолжая терять целостность), а с другой, делает его уязвимым перед интервенцией с целью завладения одной из его частей.

По оценке Е.Л. Доценко, далеко не последнюю роль в стимулировании манипуляции играют чисто инструментальные, нередко экономического толка соображения. Например, имитация борьбы с табакокурением: с одной стороны, требование убрать сигареты из зоны видимости покупателя в магазинах, с другой – появление повсеместно в городе киосков с надписью «Табак» и соответствующим ассортиментом товара.

Подобно тому, как общие предпосылки манипуляции складываются заблаговременно, конкретное манипулятивное событие также имеет некоторую предысторию своего разворачивания. В той или иной степени каждая манипулятивная попытка предполагает хотя бы элементы планирования, которые выливаются как в действия по подстройке к особенностям ситуации и/или адресата воздействия, так и в попытках организовать ситуацию и подготовить адресата.

Общение всегда происходит где-то, когда-то, при каких-то обстоятельствах. Организация манипулятором условий взаимодействия заключается в том, чтобы проконтролировать «внешние» переменные ситуации взаимодействия – физическое окружение, культурный и социальный контексты.

Таким образом, предпосылки возникновения и циркуляции манипуляций в межличностном общении складываются первоначально в обществе, а затем присваиваются отдельным человеком в результате действия психологических механизмов.

7.4 Психологические причины манипуляции

Причины манипуляции изучены и описываются в работах психоаналитического направления (Ф. Перлз, Э. Фромм), экзистенциального (Дж. Бюдженталь), когнитивного (А. Эллис).

1. Недоверие. Согласно идее Фредерика Перлза, основная причина возникновения феномена манипуляции заключается в вечном внутреннем конфликте человека: между его стремлением к независимости и самостоятельности, с одной стороны, и желанием найти опору в своем окружении, – с другой. Не доверяя полностью своим силам, человек полагает, что его спасение в опоре на других. Однако и другим он полностью не доверяет. Поэтому он вступает на путь манипуляций с тем, чтобы посадить "других" на привязь, чтобы он всегда мог их контролировать и, при таком условии, больше доверять им.

2. Любовь. Эрих Фромм считает, что нормальные отношения между людьми – это любовь. Но это как раз и составляет проблему. Человек склонен полагать, что чем более он совершенен и безупречен в глазах окружающих, тем сильнее его будут любить. На самом деле ближе к истине обратное: нас любят тем больше, чем больше мы готовы принимать свои человеческие слабости. Однако любить другого как самого себя не просто, и человеку-манипулятору приходится довольствоваться альтернативой любви: он пытается добиться власти над другими.

3. Беспомощность. Джеймс Бюдженталь и экзистенциалисты утверждают, что человек ощущает себя беспомощным в мире, где много рисков и неопределенности. В любой миг с нами может произойти что угодно, мир непредсказуем. «Пассивный манипулятор» в связи с этим занимает такую позицию: "Ах, я не могу контролировать всего, что может со мной случиться?! Ну, так я не буду ничего контролировать вообще. Общеизвестным примером может служить мать, которой "становится плохо", когда она не может справиться с детьми. Ее беспомощность делает свое дело: дети становятся послушнее. «Активный манипулятор» действует иначе: он использует беспомощность других. Устанавливая контроль над своими добровольными жертвами, он испытывает чувство глубокого удовлетворения, которое позволяет ему не замечать собственной беспомощности перед лицом мира.

4. Страх вовлеченности. Эрик Берн предположил, что люди начинают играть друг с другом в игры, чтобы лучше управлять своими эмоциями и избегать близости. Манипулятор – это человек, который пытается избежать близости и вовлеченности в отношения с другими людьми, и поэтому взаимодействует с ними посредством определенных ритуалов.

5. Стремление к одобрению. Альберт Эллис утверждает, что на раннем этапе взросления каждый из нас приходит к некоторым ложным выводам о том, что представляет собой жизнь, и начинает затем соответствующим образом себя вести. Один из таких выводов гласит: нужно, чтобы нас все одобряли. Пассивный манипулятор, полагает Эллис, строит свою жизнь именно на этой аксиоме, и поэтому принципиально не желает быть честным и откровенным с окружающими, стараясь всеми правдами и неправдами угодить им [31].

Рассмотрев эти различные группы причин можно сказать, что манипуляция есть дисфункция межличностных отношений, возникшая либо вследствие ложных представлений о мире, либо вследствие фобий.

7.5 Техники защиты от манипуляций

Чтобы не стать средством для достижения манипулятором собственных целей, важно овладеть приемами защиты от манипуляции. В работе Е.В. Сидоренко (2004) описаны как общие способы защиты, так и конкретные техники, в том числе авторские.

1. Мониторинг эмоций.Мониторинг – это наблюдение явления в его динамике. Мониторинг необходим для того, чтобы выявить ранние признаки начинающейся манипуляции. Некоторые изменения в эмоциональном состоянии адресата являются достоверными признаками того, что манипулятор начал свою «работу» с его эмоциональным состоянием. К числу таких признаков относятся:

– дисбаланс – противоречивость, амбивалентность эмоций, напри­мер, сочетание гордости и обиды, радости и недоверия, умиле­ния и тревоги;

– «странность» эмоций, например вспышка ярости в момент обсуждения несущественных подробностей плана действий; безотчетный страх в процессе мирного обсуждения проблемы;

– повторяемость эмоций, например систематическое возникнове­ние одних и тех же эмоций при встрече с определенным челове­ком, чувства вины, профессиональной некомпетентности, уни­жения, протеста и т. п.;

– резкий всплеск эмоций, который не кажется оправданным объек­тивными характеристиками ситуации.

2. Психологическая самооборона (психологическое самбо). Техники самбо позволяют выиграть время, нужное для того, чтобы вновь обрести самоконтроль и восстановить свои способности к интеллектуальному взаимодействию с партнером. Психологическое самбо требует:

а) использования четких речевых формул;

б) правильно подобранной интонации, например, спокойной, холодной, задумчивой, веселой или грустной, которые способствуют переводу межлич­ностной интервенции в информационное обсуждение;

в) основательности в ответе, которая достигается выдерживанием паузы перед ответом; неторопливостью; обобщенностью и даже философичностью ответа.

Пауза большинством нападающих воспринимается как признак силы, если, конечно, адресат молчит не потому, что «потерял дар речи». Пауза должна сопровождаться задумчивым выражением лица и внимательным (даже до некоторой пристальности) взглядом в лицо собеседнику. Слишком поспешный ответ означает, что адресат не в состоянии справиться с интервенцией и торопится «отбросить» выброшенное в него ядро, как пытаются отбросить горячую картофелину. Однако перебрасываться горячей картофелиной – значит вступить в манипуляцию или ответить нападением на нападение. Вопреки ожиданиям нападающего, адресат удерживает картофелину некоторое время у себя, изучает, рассматривает, взвешивает ее – и лишь затем возвращает ин­тервенту в неузнаваемом виде.

Самооборона требует спокойствия и задумчивости, возможно, даже грусти. Спокойная, задумчивая и грустная интонации ответа оставляют пространство для раздумий. Использование других интонаций, например, напористой или язвительной, будет означать ответное нападение, опять-таки «перебрасы­вание картофелиной». Иногда допустимо использование веселой или холодной интонаций.

3. Техника бесконечного уточнения

Эта техника была описана Н. В. Цзеном и Ю. В. Пахомовым в 1985 году как одно из упражнений для развития способности к слушанию: «Если партнер по общению эмоционально требует чего-то или в чем-то обвиняет, вы должны как можно подробнее и точнее выяснить все, что с ним происходит, не вступая в пререкания, объяснения или оправдания. Ваш партнер может усиливать давление, вызывая вас к со­противлению. Но вы должны стойко удерживаться на позициях чело­века, желающего выяснить мнение другого.

Умение поставить во­прос, требующий содержательного и развернутого ответа, активизирует и собственные интеллектуальные усилия, и мыслительную деятельность партнера по общению. Применение этой техники помогает удерживаться в рациональном плане, анне эмоциональном. Кроме того, мы выигрываем время, которое партнер тратит на обдумывание ответа. Умение из­влечь из ситуации важный уточняющий вопрос должно быть настоль­ко отработанным, чтобы в критической эмоционально напряженной ситуации оно не подвело.

Возможные варианты ответов в технике бесконечного уточнения:

Что в этом предложении кажется вам самым уязвимым для критики?

Что нужно изменить?

—А какой цвет (стиль одежды, стиль высказывания, оборот речи) был бы более подходящим ?

– Что бы ты посоветовал? '

Другой вариант техники бесконечного уточнения – подробное объяснение партнеру собственной позиции. Условно можно назвать его самоуточнение». Возможный вариант ответа в технике самоуточнения: «Видишь ли, меня действительно легко задеть, причем по трем причинам. Во-первых, я стараюсь стремиться к совершенству. Любые промахи и неудачи вводят меня в состояние необычайной тоски. Вот, например, в прошлом году...».

4. Техника внешнего согласия, или «наведения тумана»

Эта техника особенно эффективна против несправедливой критики, откровенной грубости. Она описана в работах, посвященных тренингу уверенности, главным разом для женщин (США, 1979). Уверенный человек внешне соглашается, но при этом может и не изменить своей позиции. Каждому человеку важно, чтобы с ним соглашались, по крайней мере, признавали за ним право на собственное мнение.

Техника внешнего согласия важна тем, что она адресована важнейшей человеческой потребности – быть в согласии. Когда партнер соглашается с нами, мы окунаемся в атмосферу принятия. Это обезоруживает. Техника внешнего согласия с партнером может использоваться в самых разнообразных вариантах. Возможные варианты ответов:

– Какая неожиданная мысль/Надо будет ее обдумать...

– И действительно!..

– Верно! А мне и невдомек!

– Я подумаю над тем, как мне учесть это в своей работе.

– Знаешь, я вынуждена с тобой согласиться, хотя мне и трудно это сделать сразу.

– Я сама об этом часто думаю, но пока не пришла к определенным выводам.

– Я подумаю, имеет ли это отношение ко мне.

5. Техника испорченной пластинки

В ответ на нападение адресат формулирует емкую фразу, содержащую важное сообщение манипулятору. Эта фраза должна быть такой, чтобы ее можно было повторить несколь­ко раз, не нарушая осмысленности разговора. Техника испорченной пластинки была описана в 1983 году (США). Допустим, женщина решает для себя что-либо определенно, например: «Я не хочу сегодня обсуждать этот вопрос, потому что мне нужно заняться своими делами», затем она просто заявляет об этом и продолжает повторять свою фразу, пока сообщение не дойдет до адресата. Нужно опасаться отвлечения побочные темы, например: «Я учитываю то, что тебе сегодня удобно обсудить этот вопрос, но мне действительно нужно сделать свои дела».

Пример применения техники «испорченной пластинки»:

А. Ты совершенно напрасно распорядился взять человека из моего отдела для подготовки этой презентации!

В. Это больше не повторится.

А. Она мне самому нужна была сегодня, ты понимаешь? Ты поставил меня в трудное положение!

В. Это больше не повторится.

А. И вообще, почему ты считаешь, что можешь через мою голову распоряжаться моими сотрудниками?

В. Это больше не повторится.

Из приведенного диалога ясно, насколько в этой технике самообороны важна интонация. Как и в пластинке, которую «заело», фраза должна произноситься каждый раз с одной и той же интонацией. В тоне голоса не должно появляться ни «металла», ни «яда». Техника испорченной пластинки использует также известное «правило британского старшины»:

1. Сначала скажите им, что именно вы собираетесь им сказать.

2. Потом скажите им то, что вы собираетесь им сказать.

3. Потом скажите им, что именно вы им сказали.

И тогда вас, может быть, услышат.

6. Техника английского профессора

В этой технике партнер корректно выражает сомнения по поводу того, что выполнение чьих-либо требований действительно не нарушает его личных прав. Эту технику Сидоренко Е.В. сформулировала на основании собственного опыта. Вот эта история.

«Однажды коллега пригласил меня в 1-й Медицинский Институт в Санкт-Петербурге быть переводчиком в терапевтических сессиях профессора из Великобритании, специалиста по групповому психоанализу.

– Оплаты не предполагается, – сказал коллега. – Но ведь вы изнутри уви­дите, как работает групп-аналитик. Сами понимаете, это бесценный опыт.

– А это первая сессия?

– Нет, это уже третья сессия,– ответил коллега.

Я подивилась тому, что группа собирается уже в третий раз, а своего перевод­чика у нее все еще нет. Однако мне было очень любопытно побывать на такой сессии. По своему прежнему опыту я уже знала, что быть переводчиком сильного психотерапев­та – это особый, ни с чем не сравнимый опыт. И вот я прихожу на общее собрание курса. Оказывается, работают с курсом три преподавателя. Первой выступает дама-профессор. Великолепный, мело­дичный, прекрасно артикулированный английский. Я прекрасно ее понимаю. Выступает второй профессор. Его английский мне уже менее понятен, но если постоянно напрягать все свои возможности, то перевести его я смогла бы. Наконец, начинает выступать третий профессор, самый старший из всех, Джордж. О, ужас! Я не понимаю ни одного слова! Ни одного! И тут коллега доверительно сообщает мне на ухо: «Это твой!» Тут мне становится понятным, почему у Джорджа до сих пор нет постоянного переводчика.

– Послушайте, – говорю я. – А нельзя ли мне дать другую группу? Я очень плохо понимаю, что говорит Джордж.

– Нет, нельзя, – отвечает коллега. — Да вы не волнуйтесь! Участники груп­пы вам помогут, они уже к нему привыкли. А другую группу я вам дать не могу...

– Но почему же?

– Да никто из переводчиков не согласится с вами поменяться, – отвечает он. Так мне пришлось переводить человека, которого я практически не понимала. К счастью, мне в основном приходилось переводить ему то, что говорили участники группы. Занятия были построены так, что группа фактически работала самостоятельно, а мы с Джорджем сидели рядом на диванчике, и я на ухо ему нашептывала свой перевод того, что говорилось в кругу. Лишь время от времени Джордж брал слово и произносил всего лишь одну или две фра­зы, которые нужно было перевести. Ужас состоял в том, что я не могла пе­ревести и этого немногого! А ведь он произносил всякий раз что-то по-насто­ящему значительное, глубокое. Буквально изрекал нечто, исполненное огромного значения. Позже, когда я стала его лучше понимать, глубокий смысл его слов меня часто поражал. Многие его изречения помнятся мне до сих пор. Но в те минуты это было мучительным переживанием – знать, как важно группе понять суть его высказываний, и не быть в состоянии их перевести...

Вечером Я вышла из института в состоянии душевной исковерканности, все утро я мучительно подыскивала слова, а на следующий день пришла пораньше, чтобы успеть сказать Джорджу нечто важное. Дождавшись, когда мы останемся в комнате одни, я сказала: «Джордж, вы не могли бы говорить немного медленнее и более короткими фразами, чтобы я могла переводить более точно? Джордж замер, как громом пораженный. Мне стало не по себе. Он, по-видимому, боролся с собой. Наконец он сказал:

– «Боюсь, что нет... Видите ли, говорить быстро и длинными фразами – это... часть моей личности».

Я поняла, что разговор продолжать невозможно. Мне нужно было смириться.

– Простите, – сказала я. – Мне очень жаль... Пойду подготовлюсь... До встречи на сессии!

– До встречи, Елена, — с вежливой улыбкой ответил он.

Вдруг откуда-то сбоку подошла одна из участниц нашей группы, приехавшая из Запорожья.

–Елена, – сказала она с вызовом, – а вам не кажется, что вы переводите Джорджу то, что мы говорим, как-то неправильно?

– А что именно было неправильно? – спросила я (техника бесконечного

уточнения меня никогда не подводит).

– Ну вот как вы переводите, например, слово «переспать»?

– Как «вступить в половое сношение», – отвечаю я.

– А вы не находите, что это слишком академично?! – с нажимом спрашивает она.

– Конечно, академично, – отвечаю я. – Но, видите ли... академичность – часть моей личности.

И вся ситуация мгновенно изменилась. Моя собеседница умолкла, кивнула и улыбнулась!

С тех пор я стала часто использовать технику английского профессора и в жизни, и на тренинге. Эта техника останавливает и смягчает нападение, хотя может быть эмоционально неприятной для нападающего.

Возможные варианты ответов в технике английского профессора:

Это составляет предмет моих убеждений..

Если я сделаю это, то это буду уже не я...

Это не согласуется с моим представлением о себе.

Я ценю некоторые свои странности и предрассудки, потому что они помогают мне находить неординарные решения.